Виталий Такс — Максим Яриков.
«Он был сорокалетний легкий мужик, злой и порывистый, никак не мог измотать себя на работе, хоть работал много, ходил по горнице, и глаза его свирепо блестели».
В. Шукшин
Русскому мужику, как мне кажется, свойственен осознанный поиск смысла жизни. Максим Яриков — не исключение, при внешнем благополучии (жена, работа) есть у него ощущение полного одиночества и безысходности, он и сам не понимает, отчего «болит душа». Быть может, такие же душевные метания испытывал сам Шукшин… Но выход подсказывает сама жизнь и Тот, кто ее создает. Максим встречает попа, у которого «тоже болит душа»…
Ирина Митюшкина — Люда.
«Люда, неласковая, рабочая женщина: она не знала, что такое тоска»
В. Шукшин
У мужа моей героини «душа болит». А она издевается над ним, не понимает его. И дурой он ее за это называет, и говорит, что «душа у нее поганая»… А она просто хочет жить как все, радоваться жизни. Я честно стараюсь понять боль мужа, чтобы разделить. Но не могу. Рассказ «Верую» завершает спектакль. Моя героиня появляется раньше, в других рассказах. Это тоже Люда. Добрая, веселая, сострадающая, наивная. Каждое ее появление — это шаг к главному, самому страшному моменту, когда муж скажет ей: «Знаешь, кого я ненавижу больше всего на свете? Людей, у которых души нету. Или она поганая». Опять у нее ничего не получилось. Как у большинства русских баб…..
Виталий Кравченко — Иван Петин.
«Его угрюмость и молчаливость не тяготили его, досадно только, что на это всегда обращали внимание. Но никогда не мог он помыслить, что мужика надо судить по этим качествам — всегда ли он весел и умеет ли складно говорить».
В. Шукшин
По-моему, рассказ Шукшина «Раскас» про то, как легко потерять семейное счастье и как тяжело вдруг остаться одному. Иван Петин — довольно сложный человек, угрюмый и молчаливый, но именно эти качества и придают его поступку (попытке написать в районную газету рассказ о несправедливости, о том, как от него ушла жена) некую комичность. Я сочувствую своему персонажу и его горю, ведь он, как и все шукшинские «земляки», так трогательно добр и так наивно прост.
Татьяна Кожевникова — Елизавета Васильевна.
«…Круглолицая, шестидесятилетняя, крепкая здоровьем, крепкая нравом, взглядом на жизнь, — вообще, вся очень крепкая».
В. Шукшин
Когда я работаю над ролью, сперва исхожу из материала, а потом начинаю работать над образом и потихонечку его для себя в воображении лепить — как скульптор. И всегда пользуюсь наблюдениями и воспоминаниями. Когда я в молодости жила в коммунальной квартире, у меня была соседка. Половина образа моей героини, «комсомолки двадцатого года», от нее — она вечно следила за мной и за всеми. А когда шла по коридору, — плыла, как утка, и не дай Бог встрять на ее пути. Всклочная, стервозная, она затюкивала всех соседей. Я «взяла» ее походку, даже прическу пучком делаю, как она. Как и многие другие, этот персонаж Шукшина — живой, живой настолько, что я рисую его по памяти.
Роман Притула — Костя Худяков
«Костя, двадцатитрехлетний, слесарь, тоже нервный, часто волнуется, но тогда не кричит и не говорит — мало говорит — старается найти слова сильные, точные, не сразу их находит и выразительно смотрит темно-серыми глазами на того, кому он хотел бы найти эти слова».
В. Шукшин
Моему герою Косте всего 23 года, он парень нормальный, добросовестный, толковый, только очень нервный и, как ныне принято говорить, «чёткий». Если он что-то задумал, идёт до конца, даже если чувствует, что идёт не туда! «Справедливость» — вот главное слово, характеризующее для меня этот рассказ и моего героя. И именно чувство справедливости заводит Костю в такую, на первый взгляд, комичную историю! Его родная сестра Аля, которой всего 20 лет, родила мальчика, а где его отец, — не говорит, да и сам отец малыша не хочет показываться на глаза семье. И настолько Костю это задело, что он решил сам найти отца малыша и насильно заставить его жить с новоиспечённой семьёй! Этот рассказ, как цепь эпизодов, замкнутых в кольцо: в конце концов всё возвращается на круги своя, и все персонажи остаются с тем, с чем и были. Но! Всё-таки одно поменялось! Новая жизнь — это самое главное богатство, это счастье, и Костя наконец-то это понимает!
Елизавета Чернова — Алевтина Худякова.
«Алевтина, двадцатилетняя, с припухлыми, чуть вывернутыми губами, хоть тоже шумливая, но добрая и доверчивая, как овца».
В. Шукшин
Алевтина в первую очередь близка мне по возрасту, но не только… Есть фраза, которая, как мне кажется, четко характеризует нас обоих: «…шумливая, но добрая и доверчивая…» Но, несмотря на доверчивость, в ней уже сейчас, в столь юном возрасте, есть стержень — она уже та самая русская баба, которая и «на скаку…», и «в горящую…» Упертая, молчит про отца ребенка, не жалуется, все переживает внутри себя. И знаю, что все переживет, и сама вырастит, и счастлива еще будет. Сильная молодая женщина.
Евгений Талашманов — Веня Зяблицкий.
«Веня в самом деле не был красавцем (маловат ростом, худой, белобрысый…), и, когда ему напоминали об этом — что не красавец, — Веню трясло от негодования».
В. Шукшин
Мой Венька запутался. Хороший, добрый, — а заплутал. У него была мечта простая, очень человеческая — кожаная куртка, а жена спустила все накопленные деньги на шубу. И тут Веньку сорвало, может быть, первый раз в жизни. Кожаная куртка — это скорее мечта нематериальная, это символ: пройти по селу в кожане — это уважение, это долгожданная награда за тяжелый труд. Не куртки не хватает моему персонажу — чего-то другого, важного, оказывается, и у него душа болит… Герой пройдет через испытания, через суд, и, мне кажется, выйдет победителем. Для меня это борьба не только против сварливой тещи, но и против системы, против несправедливости.
Илья Безрук — солдат, охотник, продавец, хулиган, сантехник.
В этом спектакле все мы «земляки», все играют по несколько ролей, но у меня их больше всех, около десяти. Это молодые деревенские парни, все разные, но есть что-то в них общее — быть может, это простота, даже приземленность — в хорошем смысле этого слова, от слова «земля», от близости к родной земле. Это потрясающие архетипы русских мужиков. И пускай они умом не блещут, пускай выпить могут лишку, но есть в них такое глубокое и неподдельное сочувствие к обычным человеческим горестям и радостям. Поучится бы нам у них.
Фотограф — Светлана Пьянкова http://vk.com/svetlanapifoto