Это было в начале семидесятых. Однажды вечером Довлатов встретился с друзьями в Ленинграде, а простился — утром, в Таллинне, где и остался на несколько лет. Так волею случая в жизни Сергея Довлатова начался, как это позже назовут исследователи его творчества, — эстонский период. Довлатов устроился в газету. И завертелось — его заметили, он стал штатным корреспондентом газеты «Советская Эстония», дали жилье, появилась надежда напечатать книгу, что было невозможно в родном Ленинграде. Не желающий подчиняться советским догмам, спустя много лет, уже в Нью-Йорке, Довлатов сочинит повесть о жизни эстонского периода и иронично назовет ее «Компромисс», где на первых страницах будет написано:

«Дома развернул свои газетные вырезки. Кое-что перечитал. Задумался… Пожелтевшие листы. Десять лет вранья и притворства. И все же какие-то люди стоят за этим, какие-то разговоры, чувства, действительность… Не в самих листах, а там, на горизонте…»

Компромисс первый, второй… так называется, а вернее нумеруется каждый рассказ. Двенадцать компромиссов, двенадцать историй из жизни писателя в Эстонии. Каждый рассказ начинается с оптимистичной, приглаженной газетной статьи, а после идет живое, захватывающее повествование о том, как же всё это было на самом деле и было ли вообще.

Как вы считаете, уместна ли такая очередность перечисления стран в газетной заметке: Венгрия, ГДР, Дания, Польша, СССР, ФРГ? Если да-то вы, как и герой Довлатова в «Компромиссе», допустили грубую «идеологическую ошибку». Ведь страны в советском газетном очерке должны быть перечислены не по обычному алфавиту, а коммунистическому — «СССР, Польши, Венгрии, ГДР, Финляндии, Швеции, Дании и ФРГ». Вот и компромисс первый…

Главный герой, от имени которого написаны рассказы, — литературный двойник самого Сергея Довлатова, многие герои имеют реальные прототипы, например, редактор Туронок, Шаблинский — закадычный приятель писателя, Марина — близкая подруга Довлатова (у нее писатель жил, когда приехал в Эстонию). Тамара Зибунова, так зовут Марину в реальности, написала свои воспоминания о таллиннском периоде жизни Довлатова. Выдержки из ее воспоминаний мы публикуем у нас в журнале:

«Он где-то честно пишет, что в Таллинн попал случайно, оказалась попутная машина и были три телефона. Я была с ним едва знакома, мы вместе были однажды в Ленинграде на вечеринке.

Первые два телефона не отвечали, а мой ответил. По телефону, договариваясь о ночевке, он сказал:

— Тамара только не пугайтесь, когда меня увидите. Я большой, черный, с усами. Похож на торговца урюком с базара!

Своих знакомых — Репецкого и Мишу Рогинского он нашел только через несколько дней. Они отсутствовали в городе. Оба работали в „Советской Эстонии“. Репецкий в отделе сельской жизни, Рогинский — в промышленном. Отвели его в редакции трех русских газет — свою, „Молодежь Эстонии“ и „Вечерний Таллин“. Представили. Штатной работы нигде не было. Да и если была, никто не хотел брать кота в мешке. Предложили быть внештатным корреспондентом.

Довлатов пытался найти какую-нибудь еще постоянную работу. Но прописки Таллинской не было. Это усложняло поиски. Один из моих студенческих приятелей работал в котельной. Там весь штат состоял из своих. Этакая компания диссиденствующих молодых людей. В те годы очень много особенно гуманитарной интеллигенции работали кочегарами, сторожами и пр. Сутки работаешь, 7 суток отдыхаешь. На самом деле, работать надо было вдвоем, раз в четыре дня. Но все были молоды и физически крепки. Дежурили по одному.

Компания Сергею понравилась. Но особенно привлекал режим работы. Проработал он там около двух месяцев. Семь-восемь дежурств. Работа оказалась тяжелой и однообразной. Уголь находился на улице. Надо было брать тачку, насыпать ее углем и везти в подвал в кочегарку. А там было несколько печей. Уголь сгорал быстро. Насколько я помню, больше всего его раздражало это почти непрерывная монотонная работа с тачкой. За два дня до дежурства настроение портилось.

Через пару месяцев освободилась должность ответственного секретаря в ведомственной еженедельной газете „Моряк Эстонии“. Газету выпускало Эстонское Морское Пароходство. Сергей уже успел сделать себе имя. Он писал быстро и прекрасным языком. Его взяли. Там он, наверно, проработал полгода. Ему даже выделили комнату в семейном общежитии.

Довлатов продолжал делать материалы для „центральной“ эстонской русской прессы. Летом его взяли в „СЭ“.

Таллин город не большой. Все знают друг друга. В издательстве „Ээсти Раамат“ русским редактором работала Эльвира Михайлова. В одно время учившаяся со мной в Тарту. И замужем она была за моим однокурсником Димой Михайловым. Получив работу в престижной газете, мы отправились к Эльвире.

Она сказала:

— Сережа, приносите свои рассказы и будем запускать книгу!

Это казалось сказкой. Сергей очень воодушевился. Сел переписывать все свои рассказы.

Книга уже давно как была сдана в издательство. Получены прекрасные рецензии. <…> Отобраны рассказы (Сережа сдал в издательство все, что у него было и что могло быть напечатано). Дело дошло аж до второй корректуры. Она у меня сохранилась до сих пор. Выдали первый гонорар. Какую-то очень по тем временам большую для нас сумму. Эти полтора года работы с издательством были самые счастливый период в его, наверно, не только таллиннской, но и советской жизни. Он переписал заново старые рассказы. Написал новый роман „Один на ринге“ про историю своей любви к первой жене Асе Пекуровской. Куски того романа вошли в написанный в эмиграции „Филиал“.

(Вдруг при обыске одной из квартир на предмет запрещенной литературы, КГБ нашел будущий сборник Довлатова. Весь тираж книги был уничтожен. — Прим. ред.)

В редакции „Советской Эстонии“ за Довлатова взялись только в конце февраля. Он позвонил мне на работу:

Тамара, я подал заявление об увольнении. Меня вызывают на редколлегию. Могут уволить по статье!

И положил трубку. Я перезвонила. Сережи на месте уже не было. Я позвонила Гене Розенштейну, коллеге и приятелю. Гена ничего не знал. Обещал выяснить и перезвонить мне. Через полчаса я уже сама ему звонила: „А Розенштейн только что уехал в командировку на три дня!“ Гена выбрал, наверно, самый лучший выход из положения. Что могли сделать рядовые сотрудники? Вышедший в коридор Миша Рогинский со словами: „Мужики! Что происходит? За что же так с Серегой?“ был немедленно вызван к редактору Туронку: „Михаил Борисович! Вы не забыли, что первым стоите на очереди на квартиру?“ Вечером к нам потянулись люди с водкой… Еще несколько дней Сергей держался. Сходил еще раз в КБГ. Об этом он тоже подробно написал в „Невидимой книге“. И сдался. Запил. 8 марта 1975 года в 17.00 поездом он покинул Таллин. Чтобы и меня в этот день не оставить одну. И своих Ленинградских дам поздравить».

Известность к Довлатову пришла в Америке, где впервые в 1981 году и был издан сборник «Компромисс». В России книга была напечатана лишь через десять лет. В 1992 году вышел фильм «По прямой» режиссера С. Члиянца — экранизация рассказов С. Довлатова. В последующие годы вышли несколько документальных фильмов о писателе. Театральная судьба произведений Довлатова оказалась успешней — спектакли идут в разных городах России. В последние годы на петербургской сцене появились спектакли по произведениям «Наши» и «Заповедник». А вот «Компромисс» будет представлен зрителям впервые в постановке театра Комедианты. Об особенностях работы над постановкой, о взгляде режиссера на прозу Довлатова, читайте в нашем интервью с Глебом Володиным.

Иосиф Бродский о прозе Сергея Довлатова: «он стремился на бумаге к лаконичности, к лапидарности, присущей поэтической речи: к предельной емкости выражения. Выражающийся таким образом по-русски всегда дорого расплачивается за свою стилистику. Мы — нация многословная и многосложная; мы — люди придаточного предложения, завихряющихся прилагательных. Говорящий кратко, тем более — кратко пишущий, обескураживает и как бы компрометирует словесную нашу избыточность».